Анализ - рассмотрение, изучение ч.-л., основанное на расчленении (мысленном, а также часто и реальном) предмета, явления на составные части, определении входящих в целое элементов, разборе свойств к.-л. предмета или явления. Процедура, обратная А., - синтез, с которым Анализ часто сочетается в практической или познавательной деятельности. Познавательный синтез заключается в том, что на основе изучения элементов и отдельных свойств предмета делается попытка выяснить и объяснить структуру и свойства целого.
Аналитические методы настолько распространены в науке, что термин Анализ стал употребляться как син. исследования вообще. Процедуры А. входят во всякое научное исследование и обычно образуют первую (нередко и последнюю) его стадию. Но и на др. ступенях познания Анализ сохраняет свое значение. Методы Анализа одни из главных не только в научном мышлении, но и во всякой деятельности, поскольку она связана с решением познавательных задач.
В психологии Анализ рассматривается как познавательный процесс, который осуществляется на различных уровнях отражения действительности в мозге человека и животных. Анализ присутствует уже на чувственной ступени познания и, в частности, включается в процессы ощущения и восприятия: в своих более простых формах он присущ животным, причем аналитико-синтетическая деятельность даже высших животных непосредственно включена в их внешние действия. Анализ сенсорной информации осуществляют анализаторы.
У человека к чувственно-наглядным формам А. присоединяется высшая форма - мыслительный, или абстрактно-логический, А. Эта форма анализа возникла вместе с развитием навыков материально-практического расчленения предметов в процессе труда: по мере усложнения труда человек овладевал способностью осуществлять процессы А. и синтеза, не производя реального расчленения и соединения, заменяя последнее абстракциями и умозаключениями, опирающимися на прошлый опыт и знания. В отличие от чувственно-наглядного мыслительный А. совершается с помощью понятий и суждений, выражаемых в естественных или искусственных языках.
Психологический словарь. А.В. Петровского М.Г. Ярошевского
Анализ (от греч. analysis - разложение, расчленение) - процесс расчленения целого на части. Анализ включен во все акты практического и познавательного взаимодействия организма со средой. У человека на основе практической деятельности развилась способность осуществлять А. на уровне оперирования понятиями. А. как необходимый этап познания неразрывно связан с синтезом и является одной из основных операций, из к-рых слагается реальный процесс мышления.
Словарь психиатрических терминов. В.М. Блейхер, И.В. Крук
Анализ (греч. analysis - разложение, расчленение) - процесс разложения целого на части.
Анализ структурный - анализ картины психоза с позиций соотношения роли множества участвующих в ее построении факторов - этиологических, патогенетических, патопластических и предрасполагающих. Оцениваются структура и динамика психоза в каждом конкретном случае и выделяется, помимо этиопатогенетических моментов, значение возраста, пола, конституционально-типологических особенностей личности, влияние окружающей среды. Учитывается соответствие или несоответствие характера психогении структуре личности (см. Ключевые переживания). Типичный пример А.с. - бред сенситивный отношения по E. Kretschmer.
В структуре психоза различаются моменты эндогенные, экзогенные, психогенно-реактивные, соматические, функциональные и органические. Их соотношение определяет нозологическую индивидуальность психоза. Такое понимание структуры психоза приводит к необходимости сложного диагноза, многомерной, полидименсиональной диагностике.
Неврология. Полный толковый словарь. Никифоров А.С.
Анализ (в психологии) - мысленное или реальное расчленение целого на составные части, выполняемое в процессе познания или предметно-практической деятельности.
Анализ антигенный - исследование антигенных свойств биологических тканей с помощью различных серологических реакций.
Анализ генетический - обобщенное обозначение исследований наследственных свойств организма.
Анализ клинический лабораторный - результаты исследования состава различных тканей организма; крови, мочи, цереброспинальной жидкости (ликвора) и пр., а также биоптических материалов.
Анализ органолептический - исследование свойств продуктов и материалов с помощью органов чувств.
Оксфордский толковый словарь по психологии
Анализ
- Процесс расчленения "предмета" на составляющие его части или выделения его элементарных свойств. Этот термин употребляется повсеместно во всех научных дисциплинах, и, следовательно, "предмет" может быть механическим или физическим объектом, химическим или биологическим веществом, объектом восприятия, образом, идеей, эмоцией и т.д. Из-за широкого применения термин обычно уточняется таким образом, чтобы была определена форма или теоретическая цель анализа. Некоторые из этих специальных терминов следуют ниже, другие можно найти по алфавитному порядку.
- Конкретный набор методов и процедур, используемый в практике. См. психоанализ. Это значение фактически созвучно значению 1; оно указано отдельно просто потому, что встречается в литературе без уточнения так часто, что иногда принимается за основное значение термина.
- Результат любого из двух вышеназванных процессов. Это значение имеет оттенок, сходный со значением понятия "редукционизм" – процесс, разработанный для того, чтобы обнаружить базовые компоненты или первичные причины. Ср. с синтезом, прилагательное – аналитический.
предметная область термина
ИНДИВИДУАЛЬНЫХ СЛУЧАЕВ АНАЛИЗ (case study) - компиляция (сбор), часто крупных и сложных, массивов информации о некотором индивиде, семье или общине посредством интервью , наблюдений и формального тестирования.
РЕТРОСПЕКТИВНЫЙ АНАЛИЗ (retrospective analysis) - психологическая аутопсия, при которой клиницисты и исследователи собирают полную информацию о личности самоубийцы на основании фактов его жизни.
УЧЕБНЫЙ АНАЛИЗ (training analysis) - прохождение психоанализа лицами, готовящимися стать психоаналитиками, в отличие от терапевтического анализа пациентов.
АНАЛИЗ АКМЕОЛОГИЧЕСКИЙ - как метод научного исследования состоит в «разложении целого на составные части», то есть прежде всего в выявлении главных детерминант; в акмеологическом исследовании аккмеологический анализ призван выявить и описать главные детерминанты прогрессивного развития, основные его условия и факторы, а так же то, что препятствует такому развитию. Коме того, в акмеологическом анализе необходимо выявлять особенные акмеологические инварианты профессионализма (Е.Н.Богданов, В.Г.Зазыкин).
АНАЛИЗ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ 1. Объективный анализ различных видов деятельности, которыми занимается человек. 2. В индустриальной/организационной психологии, такой же анализ, проводимый с учетом того, какую работу индивиду предстоит выполнять.
Понятие анализа в психологии
Определение 1
Анализ – в переводе с греческого языка («analysis ») означает деление, расчленение – изучение и детальное рассмотрение чего – либо, основанное на делении предмета, разделении явлений на всевозможные составляющие.
Термин «анализ» использовался даже Аристотелем, он имеет связь с логическими знаниями, выдвигаемыми как учение при помощи словесного формулирования, то есть размышлений.
Анализом в психологии называют выделение в исследуемом объекте различных его сторон, составных элементов, свойств, взаимосвязей и взаимоотношений, проще говоря – это дробление изучаемого объекта на разнообразные компоненты.
Наше сознание обладает свойством анализа происходящих ситуаций в окружающем мире, объединяя полученные данные в собственную систему. Анализ представляет интерес в психологии как важное качество, присущее человеческому сознанию.
Психологический анализ является главным методом изучения окружающего мира, базирующийся на разнообразных единицах, отличающихся размером и качеством. К примеру, анализ протекания психических реакций на конкретную жизненную ситуацию. За единицу анализа принимают, например, становление характера человека с младенческих дней и до самой смерти. При этом выделяются важнейшие психологические составляющие личности и особенности их изменений под влиянием внутренних и внешних факторов.
Проблема анализа в качестве способа постижения имеет принципиальный смысл. Это сформировало предпосылки появления в 20 веке аналитического течения в философии, называемого аналитической философией, а в психологии появилось направление аналитической психологии. Методы анализа стали столь распространены в психологии и в научных кругах, что термин «анализа» начал использоваться как синоним исследований в целом.
Методы анализа в психологии
Замечание 1
Анализ является главным методом не только в сфере научных исследований, но и в любой деятельности, связанной с поиском решения поставленных задач.
Психологи анализ рассматривают в качестве познавательного процесса, реализуемого на разных уровнях восприятия действительности в мозговой деятельности человека, животных, растений и всего живого мира.
Анализ проявляется даже на чувственном этапе познания, при этом он включается в процессах восприятия и повышенной чувствительности: в простейших формах он характерен для животных. Научно доказано, что аналитическая деятельность высших животных прямо отражает их внешние действия и поступки.
Анализ сенсорного потока информации (зрительную информацию) выполняют анализаторы, нервные окончания, передающие импульсы в центральную нервную систему. У людей к чувственно-визуальным формам анализа добавляется высшая форма анализа – мыслительная, логическая . Этот анализ происходит при помощи понятий и соображений, выражаемых речью.
В психологии используются следующие методы анализа:
- качественный
- количественный
С их помощью можно разносторонне изучать личность человека.
Количественный (вариационно-статистический) анализ содержит в себе способы вычисления необходимых коэффициентов для поставленных задач, а также частоту повторения исследуемых психических явлений. При данном анализе чаще всего применяют способ нахождения среднего арифметического показателя различных психических процессов или индивидуальных психологических особенностей человека.
Качественный анализ осуществляют на полученных данных количественного анализа, при этом учитывают все значения. При использовании этого анализа находят причины больших или малых показателей, а также зависимость от индивидуальных особенностей человека, условий его жизни, взаимоотношений в коллективе и с окружающим миром, отношение к общественной деятельности и др.
Прежде, чем приступить к статье – пару слов о небольшом обновлении. У сайта появилось название. Старое «самопознание и развитие личности», хоть и описывает реалии, но оно больше не для живых людей, а для поисковых машин. Новое – «Психология для про двинутых», с одной стороны, подразумевает, что мы тут некухонным языком говорим о материях, которые то и дело выходят за рамки традиционной академической психологии, с другой стороны – это чистой воды наживка для гордости – каждому нравится чувствовать причастность собственной персоны к продвинутым знаниям.. Другая перемена – дизайн. Предыдущий космический поднадоел, а новый – и уютней, и серьезней – настраивает на рабочий лад. Там на столе есть разная символика. Среди прочего, придумал уместить в значок «пси» двойную опору. Получилось что-то вроде «2И», знакомого читателям по . Сюда же можно приплести некую вдвойне «продвинутую» психологию на двух опорах, единство противоположностей, союз, гармонию отношений и т.п. Впрочем, с таким же успехом можно спроецировать и какую-нибудь антагонистичную двойственность – кому что ближе.
Продвинутые практики
Продолжая тему продвинутых знаний, на сайте я много рассуждаю об , называю ее чуть ли не главной практикой в жизни каждого. И этому есть основания, которые я регулярно озвучиваю. Осознанность повышает внимательность и чуткость к происходящему. Именно эти параметры позволяют нам чувствовать собственное присутствие в жизни, продуктивней учиться, как на чужом опыте, так и на собственных ошибках. Осознанность – ключевая практика уже потому, что она воплощает глубинную суть нашей души – существование здесь и сейчас.
Но, помимо этой глубины личного присутствия в настоящем, у нас есть множество других частностей – события, поступки, отношения, увлечения, желания – все они насыщены переживаниями, в каждом аспекте – свои радости и недовольства.
Все жизненные проблемы можно свести к недовольству собой и внешним миром. Можно даже упростить и сказать, что в жизни есть только одна проблема – недовольство. Это состояние, когда есть уверенность, что для удовлетворенности не хватает чего-то еще.
С физиологическими потребностями все просто – еда, сон, воздух. Без них нам не жить, и мы, не задумываясь, принимаем эти правила жизни как должное. А вот с желаниями все сложней – с ними у нас такого же безропотного смирения нет – их рамки размыты, а количество не поддается подсчетам, они сменяют друг друга, побуждая снова и снова чувствовать вечно проблемное недовольство жизнью.
Чего я достоин? Чего должен добиваться? По какому пути следовать? Каким знакам верить? С кем и как выстраивать отношения? На кого полагаться? Кого любить? Кого притеснять? «Тварь ли я дрожащая или право имею?»
Я неслучайно завернул с осознанности к этим земным вопросам. Смысл в том, что пока внимание поглощается чередой всевозможных беспокойств, оно остается рассредоточенным и уровень осознанности, как ни пытайся его контролировать, неизбежно снижается. И в таком ракурсе, порой, куда продуктивней фокусироваться на тех ключевых частностях, которые мешают прямо сейчас снять напряжение и ощутить удовлетворенность от процесса собственной жизни.
Именно поэтому на сайт так много статей, посвященных узким приземленным темам нашей житейской психологии. Это вовсе не значит, что осознанность надо откладывать в какой-нибудь долгий ящик до лучших времен. Эта практика актуальна всегда. По сути, в том же психологическом анализе без мало-мальской осознанности никуда не сдвинуться. Кстати, «осознанность» как профессиональный термин фигурирует и в психологии. В гештальттерапии – это вообще базовое понятие.
Осознанность влияет на восприятие стихийно и планомерно. Она повышает внимательность до уровня, где обманывать себя привычными методами становится все сложней. Анализ же позволяет работать с конкретными заморочками. По сути, психологический анализ – это такая как бы направленная осознанность, которая проясняет конкретную ситуацию.
В эзотерической среде осознанность и медитацию практикуют ради высоких целей – всевозможное прочищение каналов, раскрытие чакр, . Там свою самостоятельную ценность имеет повышение уровня сознания. Большинству людей эти заоблачные материи чужды и малопонятны, а вот решение конкретных психологических проблем несет очевидную прикладную ценность, и здесь, на мой субъективный взгляд, психологический анализ не имеет аналогов.
Конечно, недовольство жизнью можно компенсировать исполнением желаний. Но вот, как ни крути, повсеместная практика показывает, что такая компенсация слишком быстро истощается, а порой и вовсе не срабатывает – не может прикрыть глубинное недовольство жизнью. Что бы ни купил, куда бы ни уехал – от себя, со всеми своими мороками, никуда не сбежать.
Казалось бы – самое время задуматься об истинных причинах собственного состояния. Но нет, чаще всего мы полагаем, что все дело в некачественном исполнении желаний – значит, надо достигать новых, более высоких пиков – покупать еще дороже, нравиться другим сильней, привязывать к себе крепче, подчинять деспотичней, завоевывать выше – в общем, неутолимая жажда «прогресса».
А потом, промаявшись лет десять, человек вдруг удивляется – а чего это мы так переживаем? Нет ведь никакой проблемы. Ну, не олигарх, ну и что? Не звезда, не гуру, не мисс вселенная, есть рядом люди, которые себя упорно губят, есть и конструктивные друзья, а где-то «там», вообще войны идут. Каждый играет в свою «игру».
Исцеляющее понимание
Иногда исцеляющее понимание настигает как бы спонтанно. Становится ясно, что проблема – не так уж страшна, а может, ее и вовсе нет. Ведь переживаем-то мы не где-то в объективной реальности, а в своей голове. Там, на мысленном уровне, возникает понимание ситуации, исходя из которого со всем своим иллюзорным реализмом вырисовывается атмосфера жизни.
Психологический анализ призван раскапывать такие вот проблемные понимания, подвергать их расследованию и гасить на корню. А если ограничиваться одной осознанностью, можно горы двигать, при этом спотыкаясь о мелкий щебень. Есть одна известная история (не помню ее истоков) о «продвинутом» йоге, который, проведя много лет в пещерном самадхи, вышел в город и самозабвенно разгневался на какую-то неуважительную мелочь в адрес его возвышенной персоны. Вероятно, каждому практику на духовном пути похожие ситуации знакомы не понаслышке.
Анализировать себя самостоятельно вполне реально. В рамках этой статьи я не готов раскрывать, как именно такой анализ проводится. Потом, направлений в психологии много. В каждой свои техники и нюансы. Для начала вполне достаточно мыслить не абы как механически, а сознательно, оперируя трезвой, рассудительной логикой, из размытой эмоциональной каши до емкого понимания.
Однако в самостоятельном анализе есть один коварный изъян. Дело в том, что мы не способны заметить, как именно себя дурачим. Наши слепые зоны оставляют незамеченными именно те психические механизмы, в отношении которых требуется наибольшая ясность. Здесь имеет смысл обращать всю силу своей осознанности и здравомыслия на те жизненные ситуации, где проявляется то самое недовольство – все разновидности зашкаливающих эмоций. Каждая такая ситуация содержит в себе ключик к гармонизации жизни.
Хорошо, если рядом есть близкий адекватный человек, с которым можно откровенно пообщаться о своей жизни. Однако друзья, как водится, не столько помогают увидеть все, как есть, сколько разбрасываются советами, будто знают секрет некой «правильной» жизни. Почти все пытаются запрячь друг друга в упряжку своих правильных ценностей. А между тем, каждый – уникален, и может быть удовлетворен жизнью лишь на своем пути, раскрывая собственный потенциал, стоящий за рамками чужих мнений.
Толковый психолог, в идеале – это такое «зеркало», которое не дает советов и не оценивает, а выдает клиенту его собственное незамутненное отражение, где все прикрытые и размытые черты проявляются со всей ясностью. Психологическое консультирование – непростая, а зачастую и весьма болезненная процедура, для которой требуется определенная смелость и готовность отбросить маски и познакомиться с самим собой. я просто сообщаю клиенту о том, что сумел, глядя на его жизнь, рассмотреть. Больше ничего и не требуется.
Советы хороши в технической стороне жизни – там, где необходима конкретная выверенная информация. А вот, как жить, к чему стремиться, за какими маяками следовать – никто за вас знать не может. Следовать чужим советам и рекомендациям означает сбрасывать с себя ответственность и глушить собственный потенциал в угоду чужим ожиданиям. А потом вдруг оказывается, что и на работе – тоска смертная, и в отношения – не пойми, как ввязались, да и жизнь – не жизнь, а какое-то механическое прокрустово ложе правильных правил и чужих советов.
Дам такой совет – не надо давать никаких советов. Мы не знаем, что нужно и что «правильно» для других взрослых людей. Каждый может решать за себя. Каждый по-настоящему взрослеет, лишь когда учится прислушиваться и доверять собственному нутру.
Подводя итог вышесказанному, хочу заметить, что осознанность развивать на ровном месте очень нелегко просто потому, что эта «штука» по своей природе так же естественна, как само существование. Мы просто есть, и чтобы заметить этот факт, надо лишь перестать ему сопротивляться. А старания лишь создают новые напряжения.
Осознанность почти не поддается волевым концентрационным принуждениям. При этом она пробуждается спонтанно, когда мы интересуемся происходящим в этот самый момент непрерывного «сейчас». Практиковать осознанность означает обнаруживать и наблюдать, как удивительна жизнь не где-то в наших воспоминаниях, а в этот самый миг, когда мы отрываемся от беспокойных грез ума и замечаем реальность. Психологический анализ помогает выявить и устранить мысли и переживания, которые доселе поглощали топливо осознанности – наше естественное внимание.
1976 год. Москва. Моховая... прошу прошения — про-спект Маркса Крыльцо Института общей и педагоги-ческой психологии АПН СССР. М К. Мамардашвили и перерыве между лекциями набивает трубку табаком.
— Мераб Константинович, какая сейчас самая ак-туальная проблема в психологии?
Не торопясь, зажигает огонь. Раскуривает. Затягива-ется. Облачко ароматного дыма. Взгляд исподлобья:
— Как и везде. Проблема выживания.
Прошло четверть века. Выжила ли наша психология? Скажут, что за вопрос?! Полки книжных магазинов ло-мятся от психологической литературы. Вместо трех про-фессиональных журналов выходят десятки. Есть даже психологические газеты. В одной только Москве больше пятидесяти (!) психологических факультетов. Действуют сотни психологических центров разного профиля — и государственных, и общественных, и частных. Признаки роста налицо. Психологии много. (Иногда кажется даже, что слишком много.) И, тем не менее, вопрос о выжи-вании не так прост.
Живой организм — это не набор какого-то количества органов. Признаком «жизненности» является не только рост, но и целостность. Именно единства нашей психо-логии недостает для того, чтобы она не просто выжива-ла, а полнокровно жила. Цельность в науке — это не монолитное единомыслие, а возможность сойтись в спо-ре, значимость противостояния позиций и подходов. Сей-час же в нашей профессии камни разбросаны настолько, что они почти не сталкиваются между собой. Нет общего пространства мысли, где научное слово могло бы кого-то всерьез затронуть, возмутить или обрадовать, вдохно-вить и побудить к ответу и дискуссии. Слово перестало быть общезначимым событием.
Не знаю, наступило ли время собирать камни. Но хорошо представляю образ «героя» новой психологии, которому эту задачу собирания камней предстоит ре-шать. Это молодой коллега, получивший университет-ское психологическое образование и благодаря здоровой инертности всякой образовательной системы успевший приобщиться к живой традиции отечественной психо-логической мысли. Его учителя лично знали «отцов-ос-нователей» А.Н. Леонтьева, А.Р. Лурию, П.Я. Гальперина, Д. Б. Эльконина и др. В то же время у моего воображае-мого героя была возможность погрузиться в океан за-падной психологической литературы, возможность, которую до середины 1990-х годов имели лишь едини-цы. Но и это не все — многочисленные тренинги, «workshop"ы» заезжих психологических знаменитостей, мастер-классы по разным направлениям психологичес-кой практики, которые за 5 лет учебы на психологичес-ком факультете он успел посетить, довершают краткий обзор первичного профессионального багажа молодого психолога. Багаж немалый, он не страдает от дефицита информации, но, похоже, страдает от дефицита сис-темы. Голова его пухнет от множества трудно совмести-мых между собой подходов, категорий, взглядов и методов. Каждый метод вроде бы работает, каждая из освоенных им многочисленных концепций по-своему убедительна, за каждым подходом стоят мировые авто-ритеты, которые к тому же (неслыханное для предше-ствующих психологических поколений дело!) предлагают вполне реальную возможность дальнейшей углубленной специализации. Нужно делать выбор, который решит, быть может, всю дальнейшую профессиональную судь-бу. Это время, когда появляется насущная потребность не просто узнать что-то новое, но навести порядок в своих знаниях, выработать отношение к разным шко-лам, занять позицию; время, когда нужно что-то про-тивопоставить гипнозу убедительности существующих психологических теорий и попытаться сказать свое слово в науке.
Наш герой поступает в аспирантуру, справедливо на-деясь на особую форму обучения, где ему не просто предоставят возможность подготовить и защитить диссер-тацию, но и помогут выработать осознанную, личную систему профессиональных взглядов, профессиональное мировоззрение. Однако этому-то его как раз никто и не учит. Курсы по психологии большей частью представля-ют собой подготовку к сдаче кандидатского минимума, то есть конспективное повторение дисциплин психоло-гического цикла, которые он в развернутом виде уже прослушал на психологическом факультете. При этом сам принцип обучения совершенно не меняется. А жаль.
Жаль потому, что и магистральное направление, по которому пойдет развитие нашей психологии, и то, смо-жет ли отечественная психология снова собраться в цело-стную дисциплину, преодолеть раздробленность на тысячу мелких островков, — все это зависит именно от сегод-няшнего аспиранта. Так было не всегда и так будет недол-го. Сейчас в аспирантуру приходит первое поколение психологов, которые получили образование в небывалых до сих пор условиях — во-первых, в ситуации вполне сфор-мировавшейся психологической практики, во-вторых, при обилии переводов западной психологической литерату-ры, в-третьих, при живой еще отечественной психологи-ческой традиции. Такое сочетание условий встречается впервые. Поэтому позволю себе выдвинуть прогноз, что именно из аспирантов первого десятилетия нынешнего века должны выйти лидеры психологии, которые опре-делят лицо нашей науки на следующем большом истори-ческом этапе.
Исходя из этих соображений, самым актуальным в развитии психологического образования сегодня явля-ется реформирование системы обучения в аспирантуре. И главная инновация, которая, на мой взгляд, должна быть внесена в эту систему, — обучение критическому методологическому мышлению.
С таким пониманием исторической ситуации отече-ственной психологии связан замысел данной книги. Она задумана как учебное пособие по курсу «Техника методо-логического анализа в психологии», который автор пла-нирует разработать и прочесть для аспирантов МГППУ. Цель этого курса, в отличие от традиционно читающего-ся в рамках пятилетней университетской программы кур-са «Методологические основы психологии» , состоит не в том, чтобы рассмотреть философско-методологическое значение некоторых важных проблем, принципов, под-ходов и категорий психологии, а в том, чтобы научить слушателя технике самостоятельного формулирования и решения методологических задач, возникающих в ходе всякого научного исследования. Не плоды методологичес-кого анализа, а его методику и инструментарий — вот что хотелось бы выдвинуть на первый план в этом курсе. Рас-считываю на интерес аспирантов к такому курсу, поскольку написание литературного обзора к диссертации, форму-лировка предмета и метода исследования, ответы на тра-диционные вопросы о теоретической новизне и практической значимости как раз и требуют навыков в решении методологических задач.
Можно выделить три рода таких задач и, соответствен-но, три уровня методологической работы:
1. Методологический анализ психологических понятий.
2. Методологический анализ психологических теорий.
3. Методологический анализ состояния данной облас-ти психологической науки.
Так выглядит и общая структура книги. В каждой из трех частей мы приводим примеры, образцы методоло-гических анализов, где методологический инструмента-рий показывается в действии.
Это не хрестоматия и не учебник, а именно «учебное пособие» для авторского спецкурса. Автор подобрал для него собственные тексты так, чтобы они могли выпукло представить средства и технику методологического ана-лиза на разных уровнях: уровне психологического поня-тия, отдельной теории и научной ситуации. Конечно, ни хрестоматии, ни учебника такое пособие не заме-нит, но и в нем есть нечто незаменимое и важное, то, что обычно не попадает в хрестоматии и учебники, — личное профессиональное мировоззрение. Для того что-бы аспиранту вырабатывать собственную професси-ональную позицию, ему нужно встретиться не только с научными понятиями, категориями и концепциями, но и с чьей-то персональной позицией, разумеется субъ-ективной, но не просто декларированной, а воплощен-ной в конкретном исследовательском материале. Второе преимущество такого монографического пособия по сравнению с хрестоматией — в том, что к анализу раз-нообразного материала применяются одни и те же методо-логические средства, что дает возможность лучше понять и ощутить данный набор инструментов.
Почти все методологические средства, которые ис-пользуются в этой книге, были созданы работой знаме-нитого Московского методологического кружка под руководством Г.П. Щедровицкого. Мне довелось посещать кружок в середине 1970-х годов, и особенное влияние на мое мышление оказали тогда В.Я. Дубровский и О.И. Генисаретский, которых я считаю своими учителями в об-ласти методологии.
Первые, еще студенческие пробы применения осво-енных в кружке методологических орудий на конкрет-ном психологическом материале проходили в творческом диалоге с преподавателями факультета психологии МГУ В.П. Зинченко,Ю.Б. Гиппенрейтер, А.А. Пузыреем, А.А. Тюковым, А.Г. Асмоловым, В.В. П-етуховым. С благо-дарностью вспоминаю интеллектуально напряженную и личностно раскрепощенную вдохновляющую атмосферу, в которой проходили их занятия.
Я с удовольствием готовил это пособие для аспиран-тов, может быть, еще и потому, что собственные годы аспирантуры, прошедшие под руководством А.Н. Леонть-ева, а после кончины Алексея Николаевича под руко-водством В.П. Зинченко, вспоминаются как один из самых радостных и насыщенных периодов жизни, когда про-фессиональные взгляды складывались в силовом поле между библиотекой и дружеским застольем, и психоло-гия причудливо переплеталась с обстоятельствами лич-ной судьбы, литературными вкусами, спортивными увлечениями, политическими анекдотами и философи-ей жизни. Благодарю за эти воспоминания моих учите-лей и друзей. Из последних особенно Н.А. Алексеева и В.Э. Реньге.
Часть 1. Методологический анализ психологических понятий
1.1. Введение
Понятие является основным средством научного мыш-ления. Всякий профессионал знает, насколько успех дела зависит от совершенства и состояния орудий его труда, и потому с любовью и тщанием относится к ним — чис-тит, правит, смазывает, настраивает. Ученый — и в част-ности психолог — не исключение. Какой бы работой ни был занят психолог — исследовательской или практи-ческой, — если он хочет действовать не «по-фельдшерс-ки» и не по наитию, если хочет понимать то, что делает, словом, если выбирает путь профессионала, ему необхо-димо овладеть мастерством обращения с научными пси-хологическими понятиями. Это мастерство включает в себя, во-первых, умение осваивать понятия, во-вторых, искусство применять их и, в-третьих, навыки методоло-гической обработки понятий (одно дело — овладевать при-емами стрельбы из ружья, другое — стрелять и третье — ружье ремонтировать и чистить). Понятиям, как и мате-риальным орудиям труда, свойственно ветшать, притуп-ляться, засоряться, и потому они нуждаются в постоянной методологической заботе. Иногда она состоит в попутной корректировке понятия, иногда приходится ставить его на капитальный ремонт, разбирать на части и собирать заново, иногда требуется создать совершенно новое науч-ное понятие (взяв в качестве материала старый термин, житейское слово, поэтическую метафору), иногда необхо-димо «выполоть сорняки» диких понятий, чтобы пробиться к ясному смыслу, но так или иначе методологическая составляющая в профессиональном психологическом мыш-лении присутствует всегда.
Настоящее пособие вовсе не ставит перед собой цели полного освещения существующих видов и приемов ме-тодологической работы с понятиями — это задача осо-бого метаметодологического текста, здесь же мы даем лишь выборочные образцы методологических анализов психологических понятий.
В главе 1.2 предметом такого анализа станет понятие стресса. Это пример «попутной» методологии, которая об-служивает работу теоретического конструирования, как бы расчищая для задуманной теории пространство мыс-ли и готовя для будущих теоретических конструкций вспо-могательные элементы и формы. Методологический анализ понятия заключается здесь в том, чтобы, выявив логи-ческие противоречия в его научном употреблении, отыс-кать тот неявный категориальный контекст, в котором противоречия снимаются, и тем самым определить точ-ные условия научно-критического (в отличие от наивно-реалистического) употребления этого понятия. Такая методологическая работа напоминает попытку палеонто-лога, нашедшего остатки странного органа ископаемого животного, восстановить среду обитания и образ жизни его, чтобы понять биологический смысл и функцию это-го органа.
В главе 1.3 «Историко-методологический анализ пси-хотерапевтических упований» методология играет не служебную, а относительно самостоятельную роль, со-ответственно этому изменяются и задача, и метод рабо-ты. Сначала вводится рабочая методологическая категория «упования», отражающая, как утверждается, важнейший структурный компонент любой психотерапевтической системы, а затем под углом зрения этой категории рассматриваются последовательно появлявшиесяна исто-рической сцене психотерапевтические подходы. С этими подходами проводится методологическое интервью, в котором всем им предлагают ответить на один и тот же вопрос, и затем полученные ответы выстраиваются в один квазиисторический ряд . Продолжая палеонтологические аналогии, можно сказать, что если бы таким методом воспользовался палеонтолог, он выделил бы одну, ин-тересующую его биологическую функцию (питание, ло-комоцию и т.п.), затем проанализировал бы те органы, те морфологические приспособления, которые у ор-ганизмов разных эпох эту функцию выполняли, и в ито-ге расставил бы их не в хронологическом порядке, а в порядке принципиальных новаций в этих органах.
Разумеется, представленными в этой части книги дву-мя методологическими этюдами все многообразие видов анализа психологических понятий и категорий не ис-черпывается. Но, повторим, задача данного учебного пособия вовсе не в создании завершенной методологи-ческой системы, а в том, чтобы предложить аспиранту примеры методологических анализов, которые позволят ему в подходящей профессиональной ситуации действо-вать по логике прецедента, применяя использованные в этих примерах методологические средства и операции к другим психологическим понятиям и категориям.
1.2. Методологический анализ понятия стресс
Если бы требовалось одним словом определить кри-тическую жизненную ситуацию, следовало бы сказать, что это — ситуация невозможности. Невозможности жить, реализовывать внутренние необходимости жизни (удов-летворять потребности, достигать цели, воплощать цен-ности и т.д.). Из круга терминов, которыми в современной психологии описывается эта реальность, можно выде-лить четыре ключевых, наиболее значимых понятия: стресс, фрустрация, конфликт и кризис. Хотя литерату-ра по данному вопросу огромна , теоретические пред-ставления о критических ситуациях развиты довольно слабо. Особенно это касается теорий стресса и кризиса.
Многие авторы ограничиваются простым перечислением конкретных событий, в результате которых создаются стрессовые или кризисные ситуации, или пользуются для характеристики этих ситуаций такими общими схе-мами, как нарушение равновесия (психического, душев-ного, эмоционального), никак их теоретически не конкретизируя. Несмотря на то, что темы фрустрации и конфликта (каждая в отдельности) проработаны намно-го лучше, установить ясные отношения хотя бы между двумя этими понятиями не удается (Eysenck , 1975), не говоря уже о полном отсутствии попыток соотнести од-новременно все четыре названных понятия, определить, не перекрещиваются ли они, каковы логические усло-вия употребления каждого из них и т.д. Исследователи, изучающие одну из этих тем, любую критическую ситуа-цию подводят под излюбленную категорию, так что для психоаналитика всякая подобная ситуация является си-туацией конфликта, для последователей Г. Селье — ситуа-цией стресса и т.д., а авторы, чьи интересы специально не связаны с этой проблематикой, при выборе понятия стресса, конфликта, фрустрации или кризиса исходят в основном из интуитивных или стилистических сообра-жений. Все это приводит к большой терминологической путанице.
Ввиду такого положения дел первоочередной теоре-тической задачей, которая и будет решаться на последу-ющих страницах, является выделение для каждой из понятийных фиксаций критической ситуации специфи-ческого категориального поля, задающего сферу ее при-ложения. Решая эту задачу, мы будем исходить из общего представления, согласно которому тип критической си-туации определяется характером состояния «невозмож-ности», в котором оказалась жизнедеятельность субъекта. «Невозможность» же эта определяется, в свою очередь, тем, какая жизненная необходимость оказывается пара-лизованной из-за неспособности имеющихся у субъекта типов активности справиться с наличными внешними и внутренними условиями жизнедеятельности. Эти внешние и внутренние условия, тип активности и специфическая жизненная необходимость и являются теми главными пунктами, по которым мы будем характеризовать основ-ные типы критических ситуаций и отличать их друг от друга.
Стресс
Непроясненность категориальных оснований и огра-ничений более всего сказалась на понятии стресса. Сна-чала оно означало неспецифический ответ организма на воздействие вредных агентов, проявляющийся в симп-томах общего адаптационного синдрома (Селье, 1960, 1979), теперь это понятие относят ко всему что угодно, так что в критических работах по стрессу даже сложи-лась своеобразная жанровая традиция начинать обзор исследований с перечисления чудом уживающихся под шапкой этого понятия реакций на такие совершенно раз-нородные события, как температурное воздействие и ус-лышанная в свой адрес критика, гипервентиляция легких и деловой успех, физическая усталость и моральное уни-жение (Вилюнас, 1972; Лазарус, 1970; Наенко, Овчиннико-ва, 1970; Губачев и др., 1976). По замечанию Р. Люфта, «многие считают стрессом все, что происходит с чело-веком, если он не лежит в своей кровати» (см. Леей, 1970, с. 317), а Г. Селье полагает, что «даже в состоянии полного расслабления спящий человек испытывает не-который стресс» (Селье, 1970, с. 30), и приравнивает от-сутствие стресса к смерти (там же). Если к этому добавить, что по Селье стрессовые реакции присущи всему живому, в том числе и растениям, то это понятие вместе со своими нехитрыми производными (стрессор, микро- и макростресс, хороший и плохой стресс) ста-новится центром чуть ли не космологической по своим притязаниям системы и знаменем напыщенных философско-этических построений (Селье, 1970), в которых стресс объявляется не больше и не меньше, как «веду-щим стимулом жизнеутверждения, созидания, развития», «основой всех сторон жизнедеятельности человека» (Уша-кова, Ушаков, Илипаев, 1977, с. 7, 14) и т.п. Пределы поня-тия стресса начинают мыслиться по логике гоголевского персонажа: «Вот граница! — сказал Ноздрев. — Все, что ни видишь по эту сторону, все это мое, и даже по ту сторону, весь этот лес, который синеет, и все, что за лесом, все мое».
Подобные превращения конкретно-научного понятия в универсальный принцип так хорошо знакомы из исто-рии психологии, закономерности этого процесса так подробно описаны Л.С. Выготским (1982), что состоя-ние, в котором сейчас находится анализируемое поня-тие, наверное, можно было бы предсказать в самом начале «стрессового бума»: «Это открытие, раздувшееся до мировоззрения, как лягушка, раздувшаяся в вола, этот мещанин во дворянстве, попадает в самую опасную <...> стадию своего развития: оно легко лопается, как мыль-ный пузырь ; во всяком случае оно вступает в стадию борьбы и отрицания, которые оно встречает теперь со всех сторон» (Выготский, 1982, с. 304).
И в самом деле, в современных психологических ра-ботах по стрессу предпринимаются настойчивые попыт-ки так или иначе ограничить притязания этого понятия, подчинив его традиционной психологической пробле-матике и терминологии. Р. Лазарус с этой целью вводит представление о психологическом стрессе, который, в отличие от физиологической высокостереотипизирован-ной стрессовой реакции на вредность, является реак-цией, опосредованной оценкой угрозы и защитными процессами (Лазарус, 1970, Lazarus , 1969). Дж Эверилл вслед за С. Сэллсом (Sells , 1970) считает сущностью стрес-совой ситуации утрату контроля, то есть отсутствие ре-акции, адекватной данной ситуации, при значимости для индивида последствий отказа от реагирования (Averill , 1973, р. 286). П. Фресс предлагает называть стрессом осо-бый вид эмоциогенных ситуаций: «...Употреблять этот термин применительно к ситуациям повторяющимся, или хроническим, в которых могут появиться нарушения адап-тации» (Фресс, 1975, с. 145). Ю.С. Савенко определяет пси-хический стресс как «...состояние, в котором личность оказывается в условиях, препятствующих ее самоактуа-лизации» (Савенко, 1974, с. 97).
Этот список можно было бы продолжить, но главная тенденция в освоении психологией понятия стресса вид-на и из этих примеров. Она состоит в отрицании неспе-цифичности ситуаций, порождающих стресс. Не любое требование среды вызывает стресс, а лишь то, которое оценивается как угрожающее (Лазарус, 1970; Lazarus , 1969), которое нарушает адаптацию (Фресс, 1975), конт-роль (Averill , 1973), препятствует самоактуализации (Са-венко, 1974). «Вряд ли кто-либо думает, — апеллирует к здравому смыслу Р.С. Разумов, — что любое мышечное напряжение должно явиться для организма стрессорным агентом. Спокойную прогулку <...> никто не восприни-мает как стрессорную ситуацию» (Разумов, 1976, с. 16).
Никто? Тщетны надежды на здравомыслие — есть ис-следователь, который даже состояние сна, не говоря уж о прогулке, считает не лишенным стресса. И это не ка-кой-нибудь безвестный провинциал, а сам отец учения о стрессе Ганс Селье. Г. Селье настойчиво утверждает, что стресс есть «...неспецифический ответ организма на любое предъявленное ему требование» (Селье, 1979, с. 27). Подчеркнем:любое, в том числе, например, требова-ние осуществлять дыхательные движения.
Стремление психологов осуществить ревизию понятия стресс можно понять. Действительно, как примирить формулировку Г. Селье с неустранимым из этого понятия представлением, что стресс — это нечто необычное, из ряда вон выходящее, превышающее пределы индиви-дуальной нормы функционирования? Как совместить в одной мысли «любое» с «экстремальным»? Казалось бы, это невозможно, и психологи (да и физиологи — Губа-чев и др, 1976, с. 12—16) отбрасывают «любое», то есть идею неспецифичности стресса, противопоставляя ей идею специфичности. Но устранить идею неспецифич-ности стресса (ситуаций и реакций) — это значит убить в этом понятии то, ради чего оно создавалось, его ос-новной смысл. Пафос этого понятия не в отрицании специфического характера стимулов и ответов организ-ма на них (Селье, 1979, с. 27-28; Selye , 1979, р. 12), а в утверждении того, что любой стимул наряду со своим специфическим действием предъявляет организму не-специфические требования, ответом на которые явля-ется неспецифическая реакция во внутренней среде организма.
Из сказанного следует, что если уж психология берет на вооружение понятие «стресс», то ее задача состоит в том, чтобы, отказавшись от неоправданного расшире-ния объема этого понятия, тем не менее сохранить ос-новное его содержание — идею неспецифичности стресса. Чтобы решить эту задачу, нужно эксплицировать те мыс-лимые психологические условия, при которых эта идея точно отражает задаваемый ими срез психологической реальности. Мы говорим о точности вот почему. Спору нет, нарушения самоактуализации, контроля и т.д. вы-зывают стресс, это достаточные условия его. Но дело со-стоит в том, чтобы обнаружить минимально необходимые условия, точнее, специфические условия порождения не-специфического образования — стресса.
Для решения этой теоретической задачи можно по-пытаться поставить мысленный эксперимент: каким дол-жно быть некое гипотетическое существо, чтобылюбое требование среды являлось для него одновременнокри-тическим, экстремальным?
Понятно, что подобное совпадение «любого» с «экст-ремальным» может быть только у существа, не способно-го справиться ни с какими требованиями вообще и в то же время внутренней необходимостью жизни которого является неотложное («здесь-и-теперь») удовлетворение всякой потребности. Для такого существа «нормальным» может быть лишь жизненный мир, который «легок» и «прост», то есть таков, что удовлетворение любой по-требности происходит прямо и непосредственно, не встре-чая препятствий ни со стороны внешних сил, ни со стороны других потребностей и, стало быть, не требуя от индивида никакой активности.
Эмпирическую реализацию описанного гипотетичес-кого существования, когда все потребные для жизни бла-га даны сами собой, а жизнь сведена к витальным функциям организма, можно усмотреть, да и то с боль-шими оговорками, только в пребывании плода в чреве матери; однако в качестве одного из аспектов такое су-ществование присуще всякой жизни, проявляясь в виде установки на «здесь-и-теперь» удовлетворение, или в том, что 3. Фрейд называл «принципом удовольствия».
Понятно, что осуществление этой установки в действи-тельных природных и социальных условиях сплошь и ря-дом прорывается самыми обычными,любыми требованиями реальности. Если подобный прорыв квалифицировать как особую критическую ситуацию — стресс, мы приходим к искомому понятию стресса, в котором очевидным образом удается совместить идею «экстремальности» и идею «неспецифичности». При описанных содержательно-логичес-ких условиях вполне ясно, как можно считать стресс критическим событием и в то же время рассматривать его как перманентное жизненное состояние.
Итак, категориальное поле, стоящее за понятием стресса, можно обозначить термином «витальность», понимая под ним неустранимое измерение бытия, «за-коном» которого является установка на «здесь-и-теперь» удовлетворение.
Подведем итог. Всякий научный закон описывает не эмпирические, а идеальные процессы и зависимости, ко-торые совпадают с фактически наблюдаемыми лишь при выполнении определенных условий (например, эмпири-ческое тело законопослушно падает на землю с ускорени-ем в соответствии с законом свободного падения тел лишь при условии, что на него действует только сила тяжести и не действуют никакие другие силы, в частно-сти сопротивление воздуха). Подобным образом и научное понятие является адекватным и точным лишь в заданном категориальном контексте.
Таким контекстом для понятия «стресс», как пока-зал проведенный методологический анализ, является представление о «витальном» аспекте бытия, в кото-ром а) весь жизненный процесс сведен к жизнедея-тельности организма, б) «внутренней необходимостью» жизни является немедленная удовлетворенность любой потребности в) и, соответственно, «нормальными» ус-ловиями жизни считается непосредственная данность всех жизненных благ.
В этом контексте снимается противоречие между ут-верждением Г. Селье о том, что стресс есть перманент-ное жизненное состояние, поскольку вызывается любыми требованиями среды, и интуициями исследователей о необходимости особых экстремальных обстоятельств для порождения стресса.
Стресс нужно мыслить как критическую ситуацию именно в том слое бытия, который можно обозначить термином «витальность». «Витальность» неустранимо присутствует во всякой жизни, но жизнь вовсе не сводится к «витальности». Поэтому, если мы хотим соотнести по-нятие стресса с другими понятиями, описывающими критические ситуации, нельзя это делать непосредствен-но, без учета их категориальных контекстов. Теоретичес-ки осмысленным это соотнесение может быть только в случае, если мы и для этих понятий определим соответ-ствующие им категориальные контексты.
В пределах данной книги сам процесс методологичес-кого анализа понятий фрустрации, конфликта и кризи-са мы опускаем и приводим лишь его результаты.
Каждому из понятий, описывающих различные крити-ческие ситуации, соответствует особое категориальное поле, задающее нормы функционирования этого понятия, кото-рые необходимо учитывать для его адекватного научного употребления. Такое категориальное поле в плане онтоло-гии отражает особое измерение жизнедеятельности чело-века, обладающее собственными закономерностями и характеризуемое присущими ему условиями жизнедеятель-ности, типом активности и специфической внутренней необходимостью. Сведем все эти характеристики в таблицу.
Таблица 1
Типология критических ситуаций
Онтоло-гическое поле
Тип активности
Внутренняя необходимость
Нормальные условия
Тип критической ситуации
«Виталь-ность»
Жизнедея-тельность организма
«Здесь-и-теперь» удовлетворение
Непосредст-венная данность жизненных благ
Отдельное жизненное отношение
Деятельность
Реализация мотива
Трудность
Фрустрация
Внутрен-ний мир
Сознание
Внучренняя согласованносгь
Сложность
Конфликт
Жизнь как целое
Реализация жизненного замысла
Трудность и сложность
1.3. Историко-методологический анализ психотерапевтических упований
« ...Будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением»
(1Петр 3:15)
«Без онтологии тоска берет за горло», — признались друг другу два философа в далеком уже советском 1974 году (Мамардашвили, Пятигорский, 1974). За психотера-певтическое горло берет другая тоска — без антропологии.
Сейчас так сильно выросло влияние психологичес-кой практики на культуру, так перегружена оказалась сама современная психология и психотерапия бесчис-ленными обломками всевозможных культур и культов, что, быть может, главное наше профессиональное дело состоит сегодня в том, чтобы задавать себе метафизи-ческие вопросы: что есть человек? В чем его предназна-чение? В чем суть нашей профессии не как ремесла, но как призвания? Како веруем?
Психотерапия настолько сильна и влиятельна, что не может более позволить себе оставаться антропологичес-ки беспечной и не замечать, какой мощности энергии развязывает она, раскупоривая очередной «архетип» и выпуская из него засидевшихся джинов в душевное и социальное пространство. Можно, конечно, отмахнуть-ся от этой ответственности и укрыться за множеством готовых оправданий: к нашим услугам и новейший пост-модернизм (для которого любая философская и аксио-логическая идентичность — смешной анахронизм), и обветшалый позитивизм («мы исходим из фактов и отве-чаем лишь за точность процедур»), и прагматизм общий («наш закон — польза заказчика») или медицинский («ради скорейшего избавления от симптомов хорошивсе средства»). Однако нам слишком хорошо известно из на-блюдений за пациентами, как патогенны поиски алиби там, где нужно мужество принятия ответственности.
Трансактный анализ (ТА) - это одна из наиболее известных теорий в психологии и психотерапии. Его основой является положение о том, что человек с детства запрограммирован так называемыми «ранними решениями» на определенную жизненную позицию. Он действует по «сценарию», написанному при участии его окружения: родителей, учителей, сверстников. Взрослый человек принимает решения в настоящем, основываясь на моделях поведения, которые когда-то были необходимы для выживания в прошлом, но теперь абсолютно бесполезны.
Ключевая цель психотерапевтического процесса - моделирование личности, способной успешно адаптироваться к текущей ситуации. Это достигается путем пересмотра существующих жизненных позиций, выявления непродуктивных моделей поведения, мешающих принятию адекватных решений, формирования новой системы ценностей на основе потребностей и возможностей человека в сложившихся условиях.
- 1. Родитель (Экстеропсихе);
- 2. Ребенок (Археопсихе);
- 3. Взрослый (Неопсихе).
- 1. Дополнительными называются трансакции, которые соответствуют ожиданиям контактирующих людей и отвечают нормальным человеческим отношениям. Эти взаимодействия не вызывают конфликтов и могут длиться сколько угодно долго.
- 2. Способностью порождать конфликты обладают перекрестные трансакции. В таких ситуациях возникает непредвиденная реакция на стимул, включается неадекватное Я-состояние.
- 3. Скрытые отличаются тем, что включают более двух Я-состояний. "Сообщение" в них "прячется" под социально приемлемым стимулом. Но ответная реакция ожидается в результате эффекта скрытого "сообщения". Такое взаимодействие составляет основу психологических игр. Подобную трансакцию можно наблюдать, к примеру, при покупке недвижимости. Агент с улыбкой говорит покупателю: «Это великолепная просторная квартира в престижном районе, но ее стоимость будет слишком высокой для Вас». В такой ситуации его слова могут быть услышаны как Взрослым, так и Ребенком. Когда их слышит Взрослый, ответ звучит так: «Да, Вы правы, я не могу сейчас себе позволить купить эту квартиру, учитывая мой уровень зарплаты». В то же время, Ребенок отвечает так: «Я беру ее - это как раз то, что я хочу». Самые изощренные и тонкие обманные комбинации создаются на основе базовой человеческой потребности в признании.
- я о"кей - вы о"кей;
- я не о"кей - вы не о"кей;
- я не о"кей - вы о"кей;
- я о"кей - вы не о"кей;
Показать всё
Что такое трансактный анализ?
«Трансактный анализ (ТА) представляет собой теорию личности, а также систематическую психотерапию, применяемую с целью развития и коррекции личности». Такое определение было предложено психоаналитиками в 1960-е гг ХХ века.
Основателем этого направления психоанализа является известный психиатр Эрик Берн (1910-1970). Теория ТА была сформирована автором в 1950-е гг ХХ века. Будучи активно практикующим врачом, Берн стремился приложить свои разработки к клинической практике. В 1961 году вышла книга «Трансактный анализ в психотерапии», а пять лет спустя на свет появилось издание «Принципы группового лечения» (1966). В этих двух трудах впервые вводятся и получают свое развитие ключевые понятия ТА, такие как трансакция (поглаживание), игра, сценарий, эго-состояние. Сегодня эти термины широко используются в психотерапевтической практике, понятие "трансакция" применяется в философии, политологии, экономике и бизнесе.
Как теория личности, ТА раскрывает "психологическую анатомию" человека. Для этого используется трехуровневая модель "эго". Она дает возможность понять, как выражается индивидуальность поведения личности в разных вариантах социального взаимодействия.
В области клинического применения ТА является методом психотерапии, который используется при лечении всех типов психических расстройств (начиная от обыденных жизненных проблем и заканчивая психозами). Этот метод носит роль вспомогательного, применяемого для отдельных людей и социальных групп.
Концепция "эго-состояния" (структура личности)
Основу ТА составляет концепция "эго-состояния" (уровня), которое представляет собой систему связанных друг с другом действий, мыслей и чувств. Оно рассматривается как способ выражения личности в данный момент и отражает ее структуру. Последняя описывается с помощью трех состояний "Я":
"Я-состояния" - это не социальные роли, которые исполняют люди, а поведенческие стереотипы, создаваемые конкретной ситуацией.
Первый, самый "древний" уровень носит название "Я-Родитель". Это информация, полученная в детстве от родителей и других значимых для ребенка лиц. Сюда входят советы, правила поведения, различные социальные нормы, запреты - любые знания из разряда "что такое хорошо, и что такое плохо". Когда индивид ведет себя, подсознательно копируя поведение одного из близких людей, он находится в эго-состоянии Родителя.
Второй уровень получил название "Я-ребенок". Он раскрывает эмоциональное начало в человеке. Личность включает в себя все черты, характерные для ребенка: доверчивость, открытость, любопытство, тягу к знаниям, изобретательность. Благодаря этим характеристикам "Ребенок" приобретает огромную ценность, независимо от возраста субъекта: он придает индивиду обаяние и теплоту.
Третий, наиболее зрелый уровень обозначается как "Я-взрослый". Это способность личности объективно и беспристрастно оценивать действительность, основываясь на информации, полученной из собственного жизненного опыта. На этой базе человек способен принимать адекватные решения в той или иной ситуации, размышляя по принципу "здесь и сейчас".
Трансакции (поглаживания)
Индивид в любой момент может обратиться к другому субъекту из одного из трех эго-состояний. В свою очередь, другой человек способен ответить одним из своих эго-состояний. Такой "обмен" называется трансакцией.
При взаимодействиях (трансакциях) двух людей могут активизироваться различные Я-состояния. Существуют дополнительные, перекрестные и скрытые трансакции:
Перекрестная трансакция
Дополнительная трансакция
Скрытая трансакция
Жизненный сценарий
В детстве каждый человек пишет уникальный, присущий только ему "сценарий жизни". Он определяется позициями, принятыми в этом возрасте, и записывается в Я-состояние Ребенка. Это происходит через трансакции между ребенком и его социальным окружением.
В сценарии существуют начало, середина и конец. Основа сюжета закладывается в раннем детстве до того, как ребенок начинает говорить. Первоначально он пишется невербально (позиции, принимаемые в детстве - «я о"кей», «я не о"кей». Потом дети получают от родителей вербальные (словесные) сценарные сообщения. Они могут относиться к общему жизненному плану («ты обязательно станешь знаменитостью», «ты никогда ничего не добьешься»), а могут касаться тех или иных сторон жизни ребенка: ему предписывается профессиональный сценарий («ты прирожденный артист»), сценарий применительно к половой принадлежности («ты такой слабый, ты никогда не будешь настоящим мужчиной»), относительно учебы, религии, спорта, хобби и т. п. В той или иной ситуации родительские сообщения ("установки") могут быть конструктивными, разрушительными (в крайних случаях - ведущими к суициду) и непродуктивными.
Позднее на каждом этапе жизни к сценарию добавляются незначительные детали. К семи годам он уже полностью написан, а в юношеском возрасте индивид может его пересмотреть. Будучи взрослыми, люди обычно не осознают, что сами создали для себя "сценарий жизни". Они в точности ему следуют в любых ситуациях. Без осознания этого факта жизнь складывается таким образом, что личность движется к той финальной сцене, которая была заложена в детстве.
Концепции эго-состояний и "сценария жизни" являются центральными проблемами ТА. Дискуссии вокруг них продолжаются до сих пор. Тем не менее, модель "жизненного сценария" занимает центральное место в психотерапевтической практике. При анализе сценария специалист использует концепцию для понимания того, как люди способны подсознательно создавать себе проблемы и какие существуют способы их решения.
Психологическая позиция
Термин психологической позиции также считается одним из ключевых в ТА. Его ввел в практику американский психиатр Харрис в издании «Я о"кей - ты о"кей». Название книги показывает конечную цель, которой человек должен добиваться в процессе трансактной психотерапии. Всего Харрис различает 4 основных позиции:
Психологические позиции существуют не только в отношении себя и других, но и применительно к лицам противоположного пола. Приняв однажды определенную позицию, личность стремится укрепить ее, чтобы усилить самооценку и сохранить собственное восприятие окружающего мира в привычных рамках. Психологическая позиция становится основой, исходя из которой люди играют в игры и реализуют "жизненный сценарий".
Пример: мужчина, которого в детстве притесняла властная мать-одиночка, принимает 2 позиции: «Я ничего собой не представляю» (я не о"кей) и «Женщины и дальше будут обижать меня» (женщины не о"кей). Исходя из этого, он выбирает индивидов, которые играют те или иные "роли", отвечающие его "жизненному сценарию". Так, он женится на властной даме с истерическими чертами характера. Вдобавок к этому на людях он играет в "психологическую игру": супруга третирует его, но он стойко терпит все ее унижения, еще раз убеждаясь, что "все женщины хотят обидеть его" (коллекционирование «избранных чувств»).
Психологические игры
В детстве каждый ребенок рано или поздно осознает, что в семье одни чувства одобряются, а другие запрещаются. Для осуществления трансакции (успешного социального взаимодействия) нужно использовать только разрешенные в семье чувства. Это решение принимается подсознательно. При проигрывании того или иного сценария во взрослой жизни человек продолжает скрывать истинные эмоции, заменяя их теми, которые ему были позволены в детском возрасте.
Психологическая игра представляет собой комбинацию следующих друг за другом дополнительных скрытых трансакций с прогнозируемым исходом. Это совокупность трансакций со скрытой мотивацией, последовательность ходов, содержащих "ловушку". В качестве "приза" выступает определенное эмоциональное состояние, к которому человек стремится бессознательно. Это не всегда некое приятное чувство, удовольствие или радость. Часто это негативные эмоции, которые для игрока являются «избранными» и которые он при любом удобном случае «коллекционирует».
В книге Берна «Игры, в которые играют люди» приведено множество комбинаций. Они могут исполняться из различных состояний: из Родительского, когда человек копирует действия (игру) близких; из Взрослого, тогда все продумано по принципу "здесь и сейчас"; из Детского, в этом случае игры исходят из тех переживаний, решений и психологических позиций, которые ребенок занимал в отношении себя и других в раннем детстве.
ТА в психотерапии
Трансактный анализ - это вид интеракционной психотерапии, которая, как правило, применяется в групповой форме. Пациенты знакомятся с основными понятиями, вырабатывают собственное четкое понимание механизмов поведения и причины их расстройств у конкретного человека. Психотерапевт и пациенты используют для работы доску и мел.
Целью является понимание членами группы того, в рамках какого Я-состояния они функционируют в повседневной жизни (структурный анализ). Пациенты исследуют свое раннее программирование, те "установки", которые они принимали от родителей, и детские решения по поводу собственного достоинства («я о"кей», «я не о"кей») и психологической позиции.
Автономия пациента как ключевая цель применения ТА
Для полноценной реализации потенциала взрослых людей пациентам необходимо постоянно изменять и улучшать те модели поведения в обществе, которые они усвоили, когда были детьми. Когда обнаруживается, что эти стратегии больше не работают, нужно поменять их на другие, более совершенные. С точки зрения ТА это означает, что человеку надо завершить выполнение сценария и достигнуть автономии.
Если в детстве было принято какое-либо ошибочное решение, то, используя различные психотерапевтические методики, каждый пациент в группе может повторно пережить сцену из своего детства, "вернуть" те или иные ситуации, в которых им было принято нерациональное, губительное решение по поводу себя и своей дальнейшей жизни. По завершении курса сеансов люди сами могут сформировать новый жизненный сценарий на сознательном и подсознательном уровне и скорректировать свою жизненную позицию.
Главная задача техник ТА - помогать людям получить автономию, основными составляющими которой являются четкое осознание своей роли и места в обществе, способность адекватно ставить цели и достигать их, взаимодействуя с окружающими. Автономия подразумевает также умение успешно выходить из проблемных ситуаций, используя весь потенциал зрелой ("взрослой") личности.
Место ТА среди других направлений в психологии и психотерапи
ТА тесно связан с другими направлениями в психологии, особенно с учением Фрейда. Несмотря на свою внешнюю простоту, он имеет тщательно продуманную и глубоко обоснованную теорию. С момента своего создания она претерпела множество изменений.
Основатель направления, Психиатр Эрик Берн, часто указывал на необходимость усовершенствования и дальнейшей разработки концепций. Этим занялись его ученики. С целью развития исследований в области ТА была учреждена премия имени Эрика Берна. Особенность этого метода заключается в том, что записи психотерапевта всегда доступны для пациента. Для облегчения общения со специалистом все термины излагаются на понятном для неподготовленного человека языке.
Трансактный анализ может применяться как в отдельности, так и в сочетании с такими методами, как гештальт-терапия, модификация поведения, психодрама.
